"Балтийские страны приготовились к ответу русских меньшинств" (The Independent, Chris Schüler)
С прибрежной дороги, которая ведет к латвийскому порту Лиепая с севера открывается завораживающая картина: огромный православный собор, его позолоченные башни-луковицы, освещенные прожекторами и окруженные пригородом разваливающихся советских жилых домов.
Это Кароста, основанная царским режимом в качестве военно-морской базы в 1890-х годах и использовавшаяся советским флотом еще 20 лет тому назад. Морской канал отделяет Каросту от центра Лиепаи, а широкий мост через него остается закрытым уже целый год после того, как в него в шторм врезался грузинский танкер, вынудив жителей делать круг в несколько километров и усилив изоляцию Каросты от остального города.
Официальная туристическая брошюра Лиепаи пытается извлечь что-то полезное из "выраженной зверскости" Каросты, кидаясь лирическими фразами про "сладкий запах розовых кустов вдоль холодных изгибов стальной колючей проволоки". На самом деле это жуткое, вызывающее отчаяние место, пораженное безработицей и наркоманией, в субботний вечер его улицы погружены во мрак и пустынны. В Каросте живет большая часть русскоязычного населения города – вспомогательная рабочая сила, которую завезли сюда для того, что бы обслуживать военно-морскую базу, которую отлив советской военной мощи оставил лежать задыхающейся на берегу рыбиной.
Этой проблемой в разной степени поражены все три Балтийские республики. Для многих исконных прибалтов русскоязычные являются ненужным остатком 50 лет зверской советской оккупации, в ходе которой их языки и культуры были подавлены, а десятки тысяч сограждан убиты или депортированы в ГУЛАГ. Напряжение в отношениях с Россией из-за нефти и газа, так же как и недавний скандал с Эстонией из-за прохода российских подводных лодок через эстонские воды, не упрощает ситуацию.
Однако среди некоторой части русскоязычного населения набирает силы ярая ответная нападка. На следующем месяце в эстонской столице Таллинне под суд пойдет четыре человека из-за участия в беспорядках, которые вспыхнули в апреле из-за плана правительства перенести советский военный мемориал. Эти люди являются членами про-российской группировки, называемой Ночной Дозор. Два из них были освобождены из под стражи в ожидании суда после того, как их адвокаты представили аргументы, согласно которым владельцы "серых" паспортов, которые выдаются проживающим в стране чужестранцам, не могут бежать из нее.
Когда Эстония стала независимой в 1991 только те семьи, которые проживали в стране до советской оккупации получили гражданство. Те, кто въехали во время оккупации, должны были продемонстрировать знание эстонской истории и языка, что бы квалифицироваться на получение гражданства. Неграждане не могут голосовать, получить паспорт ЕС или путешествовать за границей, что превращает их практически в лиц без гражданства – ситуация, которая вызвала острую критику у ООН, Совета Европы и Международной Амнистии.
Несмотря на то, что примерно 30% населения является русскоговорящими и язык слышен повсюду, он почти невидим. На русском языке нет ни знаков ни рекламы, поскольку в стране действует драконовский закон о языке.
Среди русскоязычных безработица в два раза выше, чем среди эстонцев, а исследование, проведенное Тартусским Университетом раскрыло, что с 1989 года по 2003 год разница в оплате труда выросла до 25%.
Русскоязычные составляют 58 процентов от заключенных в эстонских тюрьмах и примерно 80 процентов от зараженных СПИДом. У них чаще встречаются простудные заболевания, алкоголизм, наркомания и, согласно статье, опубликованной в 2004 в British Medical Journal, намного больший уровень самоубийств, чем у эстонцев или у русских в России.
Международная Амнистия предупреждает, что русскоязычные в Эстонии "не могут полностью воспользоваться своими экономическими, социальными и культурными правами". В прошлом году она осудила Языковую Инспекцию, которая проводит проверки на знание эстонского языка – если человек не может пройти проверку, его увольняют – эти меры были оценены как "репрессивные по своему характеру".
Уволенная женщина, водитель такси в Таллинне сообщила Амнистии: "Они могут вас уволить не только из-за того, что бы плохой работник, не из-за того, что пассажиры жалуются, а из-за того, что вы плохо говорите по эстонски. У меня нет работы и я не могу заплатить за курсы эстонского языка. Как мне жить?"
В Латвии, где русскоязычные составляют почти 30% населения, действует похожее законодательство, в результате чего половина этой группы имеет гражданство. Вступление страны в ЕС было ознаменовано 20-тысячным шествием по Риге в форме протеста против закона, ограничивающего использование русского языка в образовании. Глава комитета по иностранным делам парламента Латвии, Александр Кирстейнс (Aleksandrs Kirsteins), назвал неграждан "гражданскими оккупантами" и призвал посадить их обратно на поезд и послать на "этническую родину".
Однако существуют и позитивные сигналы. Когда уволили шефа бюро по борьбе с коррупцией Латвии Алексея Лоскутовса - который говорит по латышски с русским акцентом - тысячи латвийцев вышли на улицы, вынудив правительство восстановить его в должности. Этот инцидент способствовал произошедшей на прошлой неделе отставке премьер-министра Айгарса Калвитиса (Aigars Kalvitis), и падению правящей коалиции. В Литве, в которой более свободные отношения с Россией, ситуация остается менее напряженной. Каждый житель получил литовское гражданство после независимости и международные обозреватели рассматривают литовское законодательство в сфере меньшинств в качестве наиболее либерального в Балтии. Многие в Балтийских странах просто надеются, что постепенно напряжение исчезнет. Утверждается, что среди русскоязычных, амбициозная и способная к адаптации молодежь выучила национальный язык и неплохо ассимилируется.
Проблемой в этой теории является то, что она рассматривает более старое поколение русских в качестве отходов и игнорирует факт, что не все молодые русские хотят отказаться от своего языка и наследия. Из четырех обвиняемых Ночного Дозора двое являются тридцатилетними и один 18-летним, а более выраженное лицо русского национализма можно увидеть среди славянских культурных ассоциаций, которые процветают в регионе. Среди более прогрессивных политических кругов начинает возникать понимание, что крупные русскоязычные меньшинства никуда не исчезнут.
С прибрежной дороги, которая ведет к латвийскому порту Лиепая с севера открывается завораживающая картина: огромный православный собор, его позолоченные башни-луковицы, освещенные прожекторами и окруженные пригородом разваливающихся советских жилых домов.
Это Кароста, основанная царским режимом в качестве военно-морской базы в 1890-х годах и использовавшаяся советским флотом еще 20 лет тому назад. Морской канал отделяет Каросту от центра Лиепаи, а широкий мост через него остается закрытым уже целый год после того, как в него в шторм врезался грузинский танкер, вынудив жителей делать круг в несколько километров и усилив изоляцию Каросты от остального города.
Официальная туристическая брошюра Лиепаи пытается извлечь что-то полезное из "выраженной зверскости" Каросты, кидаясь лирическими фразами про "сладкий запах розовых кустов вдоль холодных изгибов стальной колючей проволоки". На самом деле это жуткое, вызывающее отчаяние место, пораженное безработицей и наркоманией, в субботний вечер его улицы погружены во мрак и пустынны. В Каросте живет большая часть русскоязычного населения города – вспомогательная рабочая сила, которую завезли сюда для того, что бы обслуживать военно-морскую базу, которую отлив советской военной мощи оставил лежать задыхающейся на берегу рыбиной.
Этой проблемой в разной степени поражены все три Балтийские республики. Для многих исконных прибалтов русскоязычные являются ненужным остатком 50 лет зверской советской оккупации, в ходе которой их языки и культуры были подавлены, а десятки тысяч сограждан убиты или депортированы в ГУЛАГ. Напряжение в отношениях с Россией из-за нефти и газа, так же как и недавний скандал с Эстонией из-за прохода российских подводных лодок через эстонские воды, не упрощает ситуацию.
Однако среди некоторой части русскоязычного населения набирает силы ярая ответная нападка. На следующем месяце в эстонской столице Таллинне под суд пойдет четыре человека из-за участия в беспорядках, которые вспыхнули в апреле из-за плана правительства перенести советский военный мемориал. Эти люди являются членами про-российской группировки, называемой Ночной Дозор. Два из них были освобождены из под стражи в ожидании суда после того, как их адвокаты представили аргументы, согласно которым владельцы "серых" паспортов, которые выдаются проживающим в стране чужестранцам, не могут бежать из нее.
Когда Эстония стала независимой в 1991 только те семьи, которые проживали в стране до советской оккупации получили гражданство. Те, кто въехали во время оккупации, должны были продемонстрировать знание эстонской истории и языка, что бы квалифицироваться на получение гражданства. Неграждане не могут голосовать, получить паспорт ЕС или путешествовать за границей, что превращает их практически в лиц без гражданства – ситуация, которая вызвала острую критику у ООН, Совета Европы и Международной Амнистии.
Несмотря на то, что примерно 30% населения является русскоговорящими и язык слышен повсюду, он почти невидим. На русском языке нет ни знаков ни рекламы, поскольку в стране действует драконовский закон о языке.
Среди русскоязычных безработица в два раза выше, чем среди эстонцев, а исследование, проведенное Тартусским Университетом раскрыло, что с 1989 года по 2003 год разница в оплате труда выросла до 25%.
Русскоязычные составляют 58 процентов от заключенных в эстонских тюрьмах и примерно 80 процентов от зараженных СПИДом. У них чаще встречаются простудные заболевания, алкоголизм, наркомания и, согласно статье, опубликованной в 2004 в British Medical Journal, намного больший уровень самоубийств, чем у эстонцев или у русских в России.
Международная Амнистия предупреждает, что русскоязычные в Эстонии "не могут полностью воспользоваться своими экономическими, социальными и культурными правами". В прошлом году она осудила Языковую Инспекцию, которая проводит проверки на знание эстонского языка – если человек не может пройти проверку, его увольняют – эти меры были оценены как "репрессивные по своему характеру".
Уволенная женщина, водитель такси в Таллинне сообщила Амнистии: "Они могут вас уволить не только из-за того, что бы плохой работник, не из-за того, что пассажиры жалуются, а из-за того, что вы плохо говорите по эстонски. У меня нет работы и я не могу заплатить за курсы эстонского языка. Как мне жить?"
В Латвии, где русскоязычные составляют почти 30% населения, действует похожее законодательство, в результате чего половина этой группы имеет гражданство. Вступление страны в ЕС было ознаменовано 20-тысячным шествием по Риге в форме протеста против закона, ограничивающего использование русского языка в образовании. Глава комитета по иностранным делам парламента Латвии, Александр Кирстейнс (Aleksandrs Kirsteins), назвал неграждан "гражданскими оккупантами" и призвал посадить их обратно на поезд и послать на "этническую родину".
Однако существуют и позитивные сигналы. Когда уволили шефа бюро по борьбе с коррупцией Латвии Алексея Лоскутовса - который говорит по латышски с русским акцентом - тысячи латвийцев вышли на улицы, вынудив правительство восстановить его в должности. Этот инцидент способствовал произошедшей на прошлой неделе отставке премьер-министра Айгарса Калвитиса (Aigars Kalvitis), и падению правящей коалиции. В Литве, в которой более свободные отношения с Россией, ситуация остается менее напряженной. Каждый житель получил литовское гражданство после независимости и международные обозреватели рассматривают литовское законодательство в сфере меньшинств в качестве наиболее либерального в Балтии. Многие в Балтийских странах просто надеются, что постепенно напряжение исчезнет. Утверждается, что среди русскоязычных, амбициозная и способная к адаптации молодежь выучила национальный язык и неплохо ассимилируется.
Проблемой в этой теории является то, что она рассматривает более старое поколение русских в качестве отходов и игнорирует факт, что не все молодые русские хотят отказаться от своего языка и наследия. Из четырех обвиняемых Ночного Дозора двое являются тридцатилетними и один 18-летним, а более выраженное лицо русского национализма можно увидеть среди славянских культурных ассоциаций, которые процветают в регионе. Среди более прогрессивных политических кругов начинает возникать понимание, что крупные русскоязычные меньшинства никуда не исчезнут.
Ссылки:
The Independent. Baltic states braced for backlash by Russian minorities. Chris Schüler. 14 December 2007.
Комментариев нет:
Отправить комментарий